Гравюры на ветру - Страница 12

Он вскочил со стула и недоверчиво улыбнулся:

— Артис… Вы… Спасибо, это невероятно… Я сделаю все возможное, чтобы исправить…

— Довольно. Иди и работай.

Он еще несколько секунд постоял молча, а потом, пятясь к выходу, вдруг сказал:

— Я уверен, Артис, в прошлой жизни вы были каким-нибудь святым или пророком.

Осторожно прикрыв за собой дверь, он покинул мой кабинет. Меня продолжало мутить и корежить. Святым? Пророком?… Если бы он только мог видеть мир как я. Для него прошлые жизни были не более чем присказкой, которой иногда приятно украсить свою речь.

Я снова закурил — сигарета тряслась в моей руке. Сосредоточиться на работе было невозможно. Эта мощная регрессия полностью выбила меня из колеи. Несколько минут я сидел в прострации, пока зажужжавший телефон не вернул мне способность здраво рассуждать.

— Да? Марианна?

— Здравствуйте, Артис. Я хотела спросить, когда можно будет вас побеспокоить? — она говорила тихо и очень осторожно.

— Побеспокоить? — я глубоко вздохнул и окончательно пришел в себя. — Да, разумеется. Сегодня пятница. Думаю, что мне удастся освободиться пораньше. Можете подъехать ко мне домой часов в шесть. Или, если есть желание, могу встретить вас где-то возле метро, а потом уже вместе поедем ко мне. Так как?

— Лучше я сама… — она сделала паузу. — Если вы не возражаете… Я сама доберусь до вашего дома.

Думаю, ей показалось, что пять минут езды в моем автомобиле скомпрометируют ее честное имя. Жаль, я не видел в этот момент выражения ее лица — это могло бы быть забавно.

— Как хотите. Итак, до вечера.

Я отложил телефон в сторону и задумался. Марианна… Ее история в принципе была банальна. Со мной это происходило уже не раз, а потому я легко мог прогнозировать, что нас ожидало. Конечно, будет несколько долгих вечеров, насыщенных разговорами, не обойдется без пары-тройки открытий, которые она сделает с моей помощью. Затем, когда придет время для переосмысления своей жизни, бедная Марианна поймет, что ее муж абсолютно ей не нужен, а потом… Она разочаруется в том, что раньше идеализировала и, наоборот, начнет превозносить то, что отрицала.

Мне стало душно. Встав из-за стола, я настежь распахнул окно, позволив ветру растревожить мои бумаги.

Хотя… Я снова увидел перед собой ее заплаканное лицо. Может быть, будет нечто такое, что заставит меня удивиться? В конце концов, всего предвидеть я не могу. И это прекрасно, потому что иначе меня одолела бы скука. Что ж, подождем вечера. Хорошо бы он оказался богат сюрпризами.

* 13 *

В моей тибетской клинике царил переполох — директрисе с утра пришла в голову идея заняться глобальным проникновением в средства массовой информации. Она позвонила на телевидение, связалась с несколькими каналами, и должно быть посулив им кругленькую сумму, добилась того, что кроме большого интервью, ей обещали еще и выступление в какой-то утренней оздоровительной программе. Меня все это не особенно волновало — в обед ко мне должна была заехать дочка, и поэтому я побыстрее отпустил одного из своих старинных пациентов, который в этот раз посетил меня с обострением весеннего гастрита.

— Алло, ты подъехала? — я вышел на залитое солнцем крыльцо и позвонил Марианне.

— Папуль! Я здесь, — она выскочила из-за угла и побежала мне навстречу.

Мы обнялись. Какая она все-таки красавица. Такая тоненькая и нежная. Я провел рукой по ее пушистым волосам:

— Ты прекрасно выглядишь. И эта дорогущая куртка тебе идет.

— Спасибо пап, — она улыбнулась и почему-то тяжело вздохнула.

Меня это обеспокоило — может быть она плохо себя чувствует? Я взял ее под руку и повел в сторону скамейки, затененной елочными лапами.

— Давай посидим минутку. Поговорим, — вытащив из кармана сложенную вчетверо газету, я распотрошил ее и расстелил на лавке. — Почему ты такая грустная? У тебя что-нибудь болит?

Она как маленькая уткнулась мне в плечо:

— Душа. У меня все время болит душа. И никто не может мне помочь, даже ты.

— Ну, о чем ты говоришь, солнышко мое? — я обнял ее за плечи. — Разве у такого гармоничного создания могут быть какие-то болезни, плохое настроение? Ведь ты вся светишься, как эти лучи. Марианна? Что же такое с тобой случилось?

— Я не знаю, — она отодвинулась и взлохматила волосы. — Ведь ты считаешься хорошим врачом, правда?

— Хорошим врачом? Конечно, — папа удивленно взглянул на меня.

Я зря задала ему этот вопрос. Вдруг он подумает, что я сомневаюсь в его профессионализме. Надо что-то сказать, чтобы его не обидеть:

— Папуль, я имею ввиду, что ты лечишь самые разные болезни, правда?

— Ну, да. Ты же знаешь.

— Тогда скажи мне, почему ты не можешь исцелить мое бесплодие?

Трудно обсуждать с родным отцом такие вопросы. Но он же самый лучший доктор в этом городе, а может быть и не только в этом.

В ответ он погладил меня по голове:

— Дочка, понимаешь… На это иногда нужно время. Я же даю тебе порошочки. Потом мы проведем с тобой еще один курс. И, может быть, осенью наконец случится то, чего мы все так давно ждем, — он улыбнулся и у меня на душе стало как-то тепло и спокойно.

Он не может ошибаться. Если папа сказал, то так и будет. И зачем я ходила вчера к этому Артису? Да еще напросилась к нему сегодня вечером? Глупо. Очень глупо. Надо перезвонить и все отменить. Я положила голову отцу на плечо. Он чмокнул меня в макушку:

— Пойдем пообедаем в нашей столовой?

— Да… — я кивнула, но продолжала сидеть.

Мне не хотелось вставать с этой лавки. Здесь было так хорошо, под сенью пахучих хвойных веток. И почему Артис сказал, что папа ошибочно считает себя врачом? Наверное, он просто хотел меня шокировать. Кажется, он вообще это любит.