Гравюры на ветру - Страница 34

Я снова утонул в пространстве ее мыслей:

— Послушайте… Это такая паутина. От вас зависят судьбы множества людей. Вы что-то пишете? — я задумался, пытаясь разобраться в ощущениях. — Ну, конечно! Как я сразу не догадался? Вам необходимо выполнить свое высшее предназначение — материализовать то, что можно описать словами, и отдать людям реализованную мечту…

Она вытащила из сумки книжку:

— Вы имеете ввиду это?

Я посмотрел на синий переплет, и передо мной карнавалом заплясали сотни человеческих желаний, исполнившихся благодаря этому тексту.

— Продайте мне эту книгу, — я потянулся к бумажнику.

— Забирайте ее в подарок, — она рассмеялась. — Хотя нет. Сначала скажите, что мне делать дальше, а потом… Просто будьте счастливы.

Меня пробил озноб. Мне показалось, что мы оба говорим на каком-то древнем языке, способном описывать молчаливые звуки и невидимые цвета.

— Пишите, вы должны писать, — я понял, что начинаю ее гипнотизировать. — Иначе многие так и не дождутся своей мечты. Не вы выбрали для себя этот путь, и не вам с него сворачивать.

— Но я уже написала. Вы же видите, — она протянула мне книжку.

Я рассмеялся, принимая ее подарок:

— Вы думаете, что это все? Создали одно произведение, и ушли на покой? Не обольщайтесь! Это ваш крест на всю оставшуюся жизнь. Ваша книга — лишь первый шаг. Вам нельзя останавливаться. Разве вы сами не чувствуете? Сюжеты, непрерывно рождающиеся в вашей голове… Если вы не будете выкладывать их на бумагу, то умрете. Я провел пальцем по шершавой обложке:

— Кто вас научил так писать?

Она лукаво взглянула на меня:

— Он.

Честный ответ. А кто он собственно такой? В этом крылось что-то странное, нечто такое, что будоражило мои мысли. Я снова почувствовал, что моя судьба каким-то образом переплетется с судьбой этой мистической женщины, но никак не мог понять, как и когда это произойдет… Любовный роман между нами? Нет. Это невозможно — она целиком и полностью принадлежит своему герою. Тогда что? В голове стоял какой-то дымный гул — казалось, что кто-то специально мешает мне здраво рассуждать.

— Вам нездоровится? — она застегнула сумку и, соскочив с высокого стула, поправила узкое платье.

— Да. Каждый раз, когда мне не дают видеть, у меня кружится голова. А вы? Уже уходите?

— Мне пора. Вы спасли меня от отчаяния. Подтвердили все слова, которые говорил мне он. А теперь… Было бы ошибкой продолжать этот диалог…

Я схватил ее за руку:

— Но может быть?…

— Нет, увы… — она печально усмехнулась. — В этой жизни все намного сложнее, чем в остальных… Вы же видите. — На несколько секунд она задумалась, а потом провела рукой по моему рукаву, — Как право жаль… Что нельзя нас всех объединить…

— Я не понимаю, о чем вы? — разжав пальцы, я отпустил ее. Казалось, что я теряю все золото мира. — Мы еще когда-нибудь увидимся?

Она сверкнула на меня нефритом глаз:

— Я не умею читать будущее… Могу только пожелать нам обоим обрести цельность. Пожалуй, это единственное, ради чего стоит тратить столько сил…

Она стремительно покинула бар вместе со своим спутником. И к сожалению даже не поняла, насколько была близка к истине, когда говорила об объединении…

* 29 *

В аптеке, где я собиралась купить себе лекарство, было довольно много народу. Я заняла очередь за каким-то сутулым мужчиной и задумчиво разглядывала картонные рекламки препаратов. Есть ли на свете микстура от нежелательной любви? Или люди считают, что любовь всегда желанна? Непонятно. Я была шокирована поворотом своей судьбы и никак не могла поверить в происходящее. Неужели бывает, что человек влюбляется в того, кто ему не нужен? Разве можно ежеминутно думать о том, с кем тебя не связывают ни общие интересы, ни обстоятельства? Уму не постижимо! Однако образ Герарда преследовал меня и днем, и ночью.

— Что вам? — голос провизора вернул меня к реальности.

— Мне? Я забыла… — растерянно глядя на нее, я попыталась вспомнить, зачем пришла.

Она с интересом посмотрела на меня:

— Вам плохо?

Оглянувшись, я увидела, что в аптеке не было ни души — лишь настенные часы нарушали тишину своим громким тиканьем.

— Да, наверное, мне действительно плохо, — я расстегнула ворот жаркой куртки. — Знаете, со мной случилась любовь. Я ее ждала… И вот, она нагрянула.

— Ну это же прекрасно, — от улыбки лицо женщины помолодело. — Другие годами мечтают об этом, а с ними так ничего и не происходит. Лучше однажды испытать такое, чем всю жизнь теряться в догадках… И все-таки, что вы хотели купить?

— А… Да, мне нужно что-то от головной боли…

Она положила передо мной прямоугольную коробочку:

— От головы это поможет. А от любви — нет. Обычно она проходит сама.

Расплатившись, я вышла на улицу. Тихий весенний вечер дышал сиренью и бульдонежем. Цветы тоже думали о любви. После того, как мы с Герардом расстались, прошло двадцать три часа — сердце все сильнее сжималось от тоски, в голове вертелись беспокойные мысли. Сейчас я увижу его, и пойму, что все это мне примерещилось. Да, так и будет… Я бодро зашагала к высокому угловатому обелиску, возле которого мы договорились встретиться. Еще несколько метров… Пара шагов…

Я остановилась возле кряжистого тополя и, прислонясь к пахнущей дымом коре, посмотрела на Герарда, читавшего газету. Сутулые плечи, неприглядная осанка стареющего мужчины, спутавшиеся седые волосы… Это к нему я так спешу на свидание? Собственная глупость показалась мне чудовищной. О чем я? Этот посторонний человек, которого дома ждет семья. Что может связывать меня с ним? Сейчас я подойду и скажу, что мне надо ехать по делам. Придумаю что-то правдивое, а может быть и не очень… Пусть он не обижается, а впрочем… Какая разница, если он мне не нужен?