Гравюры на ветру - Страница 27

Вернувшись домой, я обнаружила, что Макс до сих пор не вернулся с работы. Интересно, где он? Ах, да… Он же еще на той неделе сказал, что пойдет на какую-то корпоративную вечеринку. Что ж… Это даже лучше. Мне было бы стыдно поднять на него глаза. После того, что произошло… Интересно, заметил ли Артис, как я на него смотрела? Надеюсь, что нет. Какой это все-таки срам, имея мужа, заглядываться на другого мужчину.

Приняв душ, я пожарила себе оладьи и развела папин травяной чай. Может быть, посмотреть телевизор? Нет! Что же это я, в самом деле? Мне же надо проверить радио!

Я вошла в комнату и с опаской взглянула на приемник — сегодня мне вдвойне хотелось удостовериться в том, что его звуки не доставят мне ни капли беспокойства. Во-первых, из-за Макса, чтобы у нас с ним не было раздоров, а во-вторых, из-за Артиса, в мастерстве которого мне не хотелось разочароваться.

Осторожно надавив пальцем на кнопку, я прислушалась. Несколько минут диктор рассказывал о новостях дня, затем заиграла приятная мелодия, после этого быстро прокрутили рекламу, а потом началось ежедневное шоу. Приемник я выключила в прекрасном настроении — никаких отрицательных эмоций мне это прослушивание не принесло!

Счастливая и улыбающаяся я юркнула под одеяло. Артис настоящий кудесник! Он вылечит меня от бесплодия, и мы с Максом сможем иметь ребенка! Как жаль, что мужа сейчас нет рядом, он бы порадовался вместе со мной.

* 24 *

Иногда ко мне приходят пациенты, которые не могут бросить курить. Раньше я считал таких людей распущенными и лишенными силы воли. Они казались мне постыдно слабохарактерными. Теперь же я понимаю, что значит находиться в зависимости от чего бы то ни было! Вот уже второй день, как я живу, не видя лица Елены и не слыша ее голоса — жизнь кажется пыткой…

— Герард, приходила соседка, принесла билеты в театр, — Карина осторожно зашла в комнату. — Может быть, сходим? Скоротаем вечерок?

— Что? — я непонимающе посмотрел на нее.

— Я говорю, театр… — она запнулась. — Что с тобой? На тебе лица нет? Ты заболел?

— Нет, нет, — я деланно улыбнулся. — Что ты, голубушка, не беспокойся. Со мной все в порядке. Вот сижу, обдумываю очередную главу монографии.

Она покачала головой:

— Значит, ты не хочешь в театр?

— Нет.

— Тогда я пойду с Артуром.

Кажется, она обиделась. Ну и пусть. Я не могу идти в театр — у меня дела. У меня важные дела, но у меня не достает повода. Я схватился за голову и уставился на шишковатый кактус, торчавший из большого глиняного горшка. Мне нужен повод для разговора. Может быть, позвонить ей и спросить о статье? Я посмотрел на свежий номер газеты, из которой выглядывал глянцевый лист с моей фотографией. А что спрашивать, если я и так все знаю? А если не знаю? Сердце затарахтело. Решено — я звоню ей и делаю вид, что не имею понятия о том, когда выйдет интервью. Так. Повод появился, теперь надо как-то скрыться от Карины.

— Душа моя, — я зашел на кухню и заглянул в холодильник. — Что-то мне очень хочется яблочного сока. Пойду-ка я схожу в магазин.

— Сходи, сходи… — жена закусила губы и пробуравила меня взглядом. — Заодно купи колбасы и картошки…

Почти не дослушав ее, я вылетел на улицу. Двор, арка, поворот… Угол магазина… Я достал из кармана телефон и набрал номер. Хоть бы она взяла трубку.

— Алло, Елена! Здравствуйте, это… Если помните…

— Да, да, конечно, Герард, — мне показалось, что она улыбается. — Сегодня вышла газета.

— Как уже? — я очень постарался, чтобы моя реплика звучала как можно правдивей.

— Да, — она стала объяснять то, о чем позавчера мне уже рассказала Салтанат. — Ваше интервью пошло в тематическую вкладку о медицине. Там много разных текстов, и ваш очень хорошо смотрится.

Настал черед главного стратегического момента:

— А вот вы знаете, Елена… Я сейчас стою возле киоска с печатью, и мне говорят, что все эти номера уже проданы. Как быть? Мне очень нужно отдать несколько экземпляров директору, да и домой надо бы парочку принести.

— Не волнуйтесь, — ее интонация стала мягче. — Я оставлю несколько газет. Только как мне вам их передать? Может быть, где-нибудь встретимся? Сегодня я освобожусь в четыре.

— Четыре? — мозг заработал, как счетная машина. Карина пойдет в театр к семи, значит в шесть она уедет из дома. Отлично, у Елены я смогу быть в половине восьмого. — Скажите, а если я подскочу к вашему подъезду часов в восемь или чуть раньше, сможете спуститься?

— Вам придется так далеко ехать?

— Нет, я буду у одного пациента недалеко от вашего дома. Такая вот случайность.

— Надо же! — удивилась она. — Конечно. Давайте встретимся. Наберите мой номер, когда будете подходить к дому, и я спущусь. Ладно?

— Да, да. До встречи.

Врать тяжело. Особенно такому человеку, как я. Помню, в детстве я получал нагоняи от мамы, когда говорил, что ходил нырять на озеро. Отец был вне себя — однажды он отвел меня в сторону и спросил, зачем я все время говорю ей правду. Он никак не мог взять в толк, как мальчишка может быть таким честным. С той поры мало, что изменилось.

Купив сок и картошку с колбасой, я бодро зашагал домой. Только бы ничем не проговориться Карине.

В семь я уже была дома. Из кухни доносились громкие голоса — к маме пришла ее подруга, с которой они когда-то вместе учились в школе. Филипп носился по квартире, окрыленный идеей нарисовать фантастический небоскреб, а я сидела за столом и исправляла только что дописанный текст об одном светском мероприятии, которое посетила накануне. Из колонок негромко звучала старая музыка — хрипловатый голос напевал тему мужского одиночества и недостатка любви.